Вы проскочили несколько классов школы экстерном, увлекались астрономией, в 15 лет поступил на биофак, потом получили второе высшее образование в области управления. Скажите, вы были ребенком-вундеркиндом?

Нет-нет, я просто старался быть хорошим учеником и получить тот допустимый для моей головы объем знаний, который я мог из школьной программы вынести. Я даже не был отличником. Экстернат в старшей школе — это просто желание потратить больше времени на подготовку к университету. Так вышло, что я поступил на год раньше, чем планировал, и пятнадцатилетним школьником пришел на первый курс. А на биофаке — ребята из «Второй школы», кто-то — из 57-й, и большая часть друг друга знает уже достаточно давно. Один я стою, хлопаю глазами и думаю: «А что я вообще тут делаю?»

Сложно представить 15-летку на первом курсе университета, — это все-таки что-то из ряд вон выходящее…

Так оно и вышло! После первой сессии я надолго свалился с простудой, пришлось брать академический отпуск, потому что в учебной части мне сказали: «Дима, побойся бога, ты хочешь в 20 лет университет закончить?» Я не стал спорить и честно пришел на первый курс еще раз. Тогда уже было гораздо проще, потому что я представлял хорошо, что меня ждет, а главное — не было такого фундаментального разрыва между одногруппниками, потому что разница в два-три года очень существенна в этом возрасте. На мой взгляд, не стоит слишком торопиться поступать в вуз только ради того, чтобы доказать всем свою исключительность.

А как для вас связаны такие, казалось бы, разные вещи, как астрономия и биология?

Я занимаюсь микробиологией, а рабочий инструмент микробиолога — микроскоп. Что астрономия, что микробиология объединены на инструментальном уровне тем, что вам нужно напрягать глаза, заглядывая в окуляр. Другой вопрос, что именно вы будете рассматривать: клетки крови, кишечную палочку, вы будете смотреть на дрожжи или же вы будете смотреть на звездные скопления. Под микроскопом при определенном освещении объекты напоминают звездное небо. Когда вы смотрите в телескоп и видите, например, Большую туманность Ориона, похожую на натянутый лук, она может вызвать какие-то ассоциации с живым биологическим объектом. Здесь мы видим удивительное единство микро и макро.

После биофака вы получили еще одно высшее образование. Вы так любите учиться?

Я считаю, что учеба — это то, на что стоит потратить время, и моя чехарда с университетским образованием (сразу после окончания биофака я стал поступать на государственное управление) была связана с тем, что ученый, на мой взгляд, должен осознавать последствия принимаемых им решений. Он должен более-менее понимать, как выстраивается работа, когда твой финальный результат в простые критерии не влезает.

Как управление может помочь биохимику? Простой пример. Завтра в качестве сотрудника нашего института я еду в больницу, где вместе с коллегами мы будем договариваться о порядке микробиологических исследований и разрабатывать этические критерии всего процесса. Это полезно, например, для снижения риска послеоперационных осложнений. Результат нашей работы как раз позволит этот риск минимизировать и улучшить качество жизни людей. Планирование работы, учет различных интересов, попытка увязать вместе доступные ресурсы с желаемым результатом, а потом за счет этих ресурсов достичь этого результата — это как раз про менеджмент в науке. Множество вещей можно взаимно увязать, потому что общество живет по тем же самым законам природы, по которым живут медведи, чайки, микробы и прочая живность. Как у нас есть иерархия, так и у микробов есть иерархия. Я вам больше скажу: для того, чтобы решения принимать, даже мозги не нужны. Микробы умеют принимать решения, а мозгов у них нет.

Здесь хочется сказать только «ой!».

У микробов есть такая вещь, которая называется «чувство кворума». Суть в том, что микробы общаются между собой при помощи некоторых химических веществ. Когда концентрация этих веществ достигает определенного значения — кворума, — микробная колония преображается. То же самое и с человеческим обществом: поодиночке голос мало что значит, но хор голосов заставляет стекла консерватории дрожать.

Летом вы будете заниматься не только с детьми, но и в Умной школе, которую мы делаем для подростков. Кому что достанется?

С детьми помладше мы займемся астрономией. Я проводил мастер-классы и практикумы в «Умной Москве» и Детском лектории для детей разных возрастов. В «Марабу» мы будем говорить о том, что, если не хочется вдаваться в глубинные детали, то можно ограничиться чисто эстетическим, визуальным наблюдением. Но есть люди, которым нравится заниматься расчетами орбит, предсказанием появления новых объектов на небе. В этом случае, по моему мнению, они должны представлять себе, что их ждет. Просто смотреть в телескоп и наслаждаться видом или же в кабинете за столом заниматься расчетами при помощи километровых формул, — как говорится, «две большие разницы». Дети должны понимать, что астрономия — не просто красивая картинка. В основе астрономии лежит фундаментальный аппарат. Вместе с ребятами мы постараемся ответить на вопрос, насколько это сложно.

Если позволит погода, мы будем заниматься под звездным небом. Если нет — займемся моделированием. Это сложная, но интересная задача — смоделировать рассеянное скопление с учетом расположения звезд по отношению к нашей Солнечной системе. Нужно будет найти информацию, правильно ее интерпретировать и на основе этой информации построить модель, — желательно так, чтобы она была правдоподобной.

С подростками мы будем говорить о биологии. Постараемся понять истоки того, что заставляет нас принимать те или иные решения; окунемся в психологию и, что самое важное, поймем, как правильно делается наука, скажем так, не самая захудалая. Есть вероятность, что, услышав, как все устроено, ребята примут решение в эту науку пойти. А кто-то такого решения не примет, потому что, вопреки ярким, сочным описаниям научного процесса, очень многие вещи в науке скучны, в них много рутины и никакого взрыва, интеллектуального фейерверка не происходит.

Мы затронем и те вещи, о которых вслух не говорят: поговорим о том, что периодически выдается за науку и почему оно ею не является, о том, что мыть пробирки для ленивого профессора — это не называется «заниматься наукой».

Хорошо, а заниматься управлением научных проектов — это значит заниматься наукой или нет?

Это вопрос с двойным дном. Кто кем собирается управлять? Если менеджер собирается управлять учеными и сам в науке не соображает, то это довольно сомнительная затея. Ученый зачастую тоже не справляется с менеджментом, потому что у него есть свой круг научных интересов: он может быть гениальным, очень эрудированным визионером, но с управлением все будет плохо. Получается, что оптимальный управленец — это обученный менеджменту ученый, одинаково хорошо понимающий, чем он управляет и как это управление организовать. К счастью, такие примеры известны. Также всегда нужны люди, способные правильно организовать исследовательский процесс. Ведь именно на них держится вся текущая работа.

Как вы объясните подросткам, почему сегодня наукой заниматься круто?

Наукой было заниматься круто почти всегда, а иногда это было смертельно опасно, но адреналин побеждал страх. Перед подростками уже в полной мере стоит вопрос, куда пойти учиться, и моя задача показать им реальную картину: не приукрашивать ее, но и не преуменьшать значимость происходящего. Например, есть прекрасный фильм «Москва — Кассиопея» с продолжением «Отроки во Вселенной». Эти ленты вдохновили многих детей на занятие наукой и приблизили их к звездам.

Важный вопрос для подростка: в какую науку идти? Тут многое зависит от личных склонностей человека. Скажем, есть области науки, требующие большой доли полевой работы, — например, зоология или ботаника. А есть наука, которая практически целиком развивается в кабинете. Скажем, та же биоинформатика процентов на 80 делается на компьютере.

Важно понять личную мотивацию: зачем вообще человек идет в науку? Кто-то хочет продлить человеческую жизнь на 20-30 лет, а кто-то — заработать денег или славы. В юности — одни приоритеты, но по окончании вуза они могут круто измениться. Об этом мы тоже поговорим.

И напоследок должен сказать, что наука — это действительно красиво, научный процесс может завораживать. Часто в том, что касается науки, люди видят именно поверхность. Я же свою задачу вижу в том, чтобы этот поверхностный слой немного приоткрыть и показать, что там происходит на самом деле. Я склонен полагать, что энергия, которая сейчас есть у подрастающего поколения, должна найти себе применение в том, чтобы наша цивилизация, как бы это пафосно ни звучало, не откатилась назад.