Один из основателей «Марабу», Сергей Кузнецов, поговорил с нашим новым преподавателем, искусствоведом Натальей Миловзоровой, об осенней программе детского «Марабу» в Бургундии «От авангарда до постмодернизма»: как искусство XX века изменило представление о мире, что оно пыталось сказать и насколько это все понятно и близко детям.
Ты собираешься рассказывать детям про историю искусства XX века. Скажи, ты сама в какой момент заинтересовалась всем этим — в детстве, в юности? Когда это случилось?
Мне было ненамного больше, чем детям, которые приезжают в «Марабу», лет шестнадцать-семнадцать, и до этого я не имела особого отношения к художественному кругу. Хотя детство провела фактически в музее — в Петергофе, русском варианте Версаля. Гимназия с соответствующей программой находилась у Нижнего парка, и даже на физкультуре мы бегали кроссы «от Петра Первого [памятника] до дворца Монплезир». Но в самих художественных музеях было не очень комфортно: я чувствовала себя объектом наблюдения бабушек-смотрительниц. Под их бдительным взглядом казалось, что нужно играть роль образцового посетителя: у одной работы остановиться, мимо другой пройти побыстрее. Как Кабаков отсылает к фигуре художника, который играет роль художника, так и здесь был зритель, играющий роль зрителя.
Но лет в шестнадцать-семнадцать я столкнулась в Русском музее с группой, которую вел Тимур Петрович Новиков [художник, ключевая фигура петербургской арт-сцены 1980-х — начала 2000-х, основатель Новой Академии Изящных Искусств], он периодически делал экскурсии для своего круга. Я прибилась к их группе, и все, затянуло. Энергетика Тимура давала другой уровень доступа к искусству — прямой, включенный, не через отстраненную интерпретацию. «Комплекс бабушек» исчез мгновенно. Плюс Русский музей уже тогда выставлял Малевича, это было потрясением.
Стало ясно, что если есть смысл где-то работать, то там. Буквально через пару месяцев моя университетская подруга Вероника Апакова, которая тогда параллельно с учебой работала в Эрмитаже, сказала, что в Русском музее ищут человека, — так все и решилось.
Мне очень понравилось, что ты рассказала про бабушек. Вот сейчас ты работаешь в Центре Помпиду в Париже — я совершенно не помню, есть там такие смотрительницы? Как там вообще устроено взаимодействие с аудиторией?
Центру Помпиду всего сорок лет, его «пробивала» и реализовывала довольно молодая команда и делала это с бешеным энтузиазмом. Он появился вопреки запретам на максимальную высоту застройки в центре Парижа, вопреки не особо функциональному, хоть и яркому архитектурному проекту. Среди смотрителей залов много молодежи, да и вообще институт бабушек-смотрительниц во Франции не очень развит. Что касается наших, российских, то уже через год работы в музее я осознала, насколько это напряженная профессия, не поспишь в кресле. Во-первых, на них лежит часть ответственности в случае ущерба, нанесенного экспонатам. Во-вторых, мультимедийные работы то и дело шевелятся, меняют цвета, издают звуки — я, например, до сих пор могу по памяти воспроизвести саундтреки к видео «Синих носов». Бабушкам находиться весь день рядом тяжело, даже если разделяешь симпатии к такому искусству. В общем, не стоило придавать такое значение их сурово следящему взгляду.
Мне кажется очень важным то, о чем ты говоришь. Потому что одна из задач, которые мы всегда пытаемся решить в «Марабу» — это убрать внутреннюю «музейную бабушку», которая часто есть у ребенка. То есть это может быть не музейная бабушка, а его собственная бабушка, или его родители, или кто-то, кто ждет от него священного благоговейного отношения, а не живого взаимодействия с книжкой, математической задачкой или произведением искусства…
Перепрыгнуть стартовый барьер — наверное, самое сложное. Мне повезло с «проводниками» и в Питере — хоть я и не застала экстравагантный золотой век знаменитого сквота на Пушкинской, 10, — и позже в Москве. Когда художники «за руку» заводят в искусство — это, конечно, волшебный мир. Но мы не художники, и функция наша скорее медиаторская. Так, на днях на одной из выставок приглядывалась к кабинкам непонятного назначения в экспозиции — с занавесочками, как для голосования на выборах. Девушка-медиатор говорит: «Здесь можно взять часть произведения и помахать ей. Хотите помахать скульптурой?» Чтобы почувствовать тяжесть, материал, а не разглядывать на дистанции — из пластика она или из гипса. Условно говоря, так и мы: не претендуя на роль творцов, дадим возможность детям «Марабу» помахать произведением искусства.
В такие моменты родители часто спрашивают: «А о чем же конкретно вы будете рассказывать нашим детям?»
Произведение искусства, каким мы привыкли его видеть, сформировалось в эпоху Ренессанса: картина, рама, реалистическое изображение… Тогда это было совершенно революционно. Оно и сейчас актуально, разумеется; интересно, кстати, как некоторые ренессансные постулаты обрели новую жизнь с появлением кино.
Но ХХ век — это постоянные попытки переопределить каждый из общепринятых художественных критериев. Как можно дойти до границы искусства с не искусством, но так, чтобы все-таки искусством остаться? Считается, что произведение искусства должно быть сделанным художником артефактом — а если выставить «кусок природы», корягу, как это делали arte povera? Мы привыкли к реалистическому изображению — а если смотреть на объект сразу с нескольких точек зрения, как в кубизме? Почему черные квадраты существовали и до Малевича — например, в карикатурах на незадачливого фотографа, напечатавшего всю пленку на одном листе фотобумаги, — и именно четырехугольник Малевича произвел революцию?
Но при этом мы будем в значительной степени говорить именно о русском искусстве, в том числе о русском неофициальном искусстве 70–80-х годов. Принято считать, что это сложные концептуальные вещи, непонятные детям…
Наоборот, мне кажется, что это искусство чуть ли не kids-friendly, несмотря на плотность литературных и художественных отсылок. Даже постмодернизм у нас не только ернический и критически настроенный, но человеческий и чуть ли не трогательный. Художники часто оперируют простыми, чистыми, базовыми действиями: услышать, как это делали «Коллективные действия», как будильник звонит в поле из-под снега. Или, как Пригов, развесить абсурдно-высокопоэтичные объявления на остановках. В то время неофициальные художники оказались в ситуации, противоположной институциональности Запада: ни музеев, ни публики, ни выставок, ни гонораров, ни карьеры, но делать что-то можно, если спрятаться от ока «родителя» — советского государства.
Мне кажется тоже характерным и интересным, что многие из этих художников, те же Кабаков и Пивоваров, много работали как раз в области детской книги, и это, как мне кажется, как-то взаимодействовало с их взрослыми работами.
Я только несколько лет назад, на выставке Кабакова в Москве поняла, что «Чудо-дерево» Чуковского, на котором я выросла — это тоже Кабаков. Я знала, естественно, про его работу в детской книге, но тут два персонажа — один из детства, другой из настоящего — по-сказочному соединились. Надо сказать, что для части концептуалистов работа с детской иллюстрацией была прагматическим выбором: в этой области на художников меньше давила идеология. Но для других, как, например, для Виктора Пивоварова — он много пишет об этом в книге «Влюбленный агент», — это был путь к взрослому художественному языку. Сама ситуация российского художника в то время — без рынка, карьерных перспектив, аукционов — была уникальной, при всей жесткости окружения и в начале века, когда авангард жил в до- и послереволюционной реальности, и в советский период. Оазисов спокойной жизни, которую обычно связывают с художественным расцветом, за ХХ век у нас почти и не было, а тем не менее хорошего искусства за это столетие — много. Само отсутствие возможности сделать карьеру работало как своеобразный фильтр: случайные люди не шли в «неконъюнктурное» искусство, слишком неблагодарное занятие. В каком-то смысле это оказался такой чистый эксперимент искусства вопреки всему. И к нам всем это имеет самое прямое отношение, даже к тем, кто уже родился не в России — оно просачивается через текст, через сквозную образность. Потому что это искусство, которое говорит с тобой на одном языке.
Мне было важно, чтобы детей не только увлекли наши учебные программы (в этом я была как раз уверена), но и чтобы все были живы, здоровы, счастливы, и не скучали без мамы. Мне кажется, у нас все получилось! (2016)
Марабу: летний лагерь для умников и умниц.Конечно, можно было бы организовать портал удаленного обучения, типа Coursera. Но мы быстро поняли, что самое главное, чего бы в таком подходе не хватало, это живого общения и возможности увидеть и почувствовать себя окруженным такими же умными, интересующимися взрослыми и детьми. Мы решили, что надо собрать их всех в одном месте, чтобы создать определенную групповую динамику. Знаете, интересные задачки интересно решать вместе! (2015)
Я хочу, чтобы дети могли гордиться своими корнями, чтобы для уехавших это был ресурс, а оставшиеся, наоборот, чувствовали, что они вполне в европейском тренде, а не что их заперли в православии и народности. Мне кажется, это очень важная вещь, потому что сейчас, действительно, быть человеком, принадлежащим к русской культуре, гордиться этим - это очень большая проблема. (2015)
18 летних лагерей, где дети будут счастливы (2017)
Каждый день участников ждут четыре пары занятий — две по традиции отданы математике, остальные можно выбрать по интересам. Источник
15 проверенных детских лагерей на лето (2016)
Набирающий силу проект с интеллектуалами-звездами.Источник
Нам хотелось бы, чтоб русские дети, живущие в Европе, знали, что Россия известна не только литературой позапрошлого века, Владимиром Путиным, нефтью и конфликтом с Украиной - но и сильной научной школой в области естественных и гуманитарных наук. Источник
Русские дети в Европе: математика и другие миры.
Многие дети, решив, что математика скучна и неинтересна, решают идти в гуманитарную сторону и так проживают свою жизнь, толком не узнав, что математика - это и увлекательно, и красиво. Источник
Нам хотелось бы, чтоб русские дети, живущие в Европе, знали, что Россия известна не только литературой позапрошлого века, Владимиром Путиным, нефтью и конфликтом с Украиной - но и сильной научной школой в области естественных и гуманитарных наук. Источник
Мультизадачный лагерь «Марабу» (2016)
Мы изначально против деления на «физиков» и «лириков» — нам кажется, что людям может быть интересно все. Поэтому-то мы предлагаем и гуманитарные, и естественно-научные предметы. При этом важно отметить, что наши занятия совсем не похожи на школьные. У нас нет идеи впихнуть в ребенка знания, мы хотим заинтересовать его наукой. Пока нам это удается.
Источник
Умный лагерь «Марабу» — «кто я?» или «что значит быть русским?» (2017)
Прежде всего, «Марабу» позволяет детям оказаться в сообществе людей, для которых интеллектуальная работа — привычный фон каждого дня.
ИсточникУмный лагерь «Марабу»: в новый сезон с новыми идеями
«А вы в этом году когда поедете в “Марабу”?» - такую фразу, сказанную совершенно обыденным тоном, как будто речь идет о кафе, завсегдатаями которого являются все присутствующие, все чаще и чаще услышишь в компании нескольких родителей школьников.
Источник
Что такое "Марабу"?
Одна из нашей целей - создать такую социальную сеть русскоязычных детей нового поколения, чтобы они продолжали общаться между собой.
Источник. См. стр. 4
Что такое "Марабу"?
Кажется, что Умный лагерь «Марабу» существовал всегда. Между тем этот образовательный проект появился на свет всего-то два года назад!
Источник
Что такое "Марабу"?
Мы решили организовать Умные каникулы для детей и Умный отпуск для взрослых - места, где можно и полноценно отдохнуть, и узнать много интересного.
Источник
И когда во время отпуска ты ловишь себя на том, что продолжаешь работать, просто из другого места, ты понимаешь, что твое право на месячный отпуск где-то потерялось. (2016)
Очень умный «Марабу»: место, где интересно учиться (2017)
Идея учебы на каникулах обычно принадлежит родителям. Это именно им хочется устроить досуг детей так, чтобы ни минуты свободного времени не пропало зря. Но оказывается, бывает и так, что учиться рвутся сами дети. Если, конечно, учеба не ассоциируется со скукой, а становится увлекательным открытием нового, а сам лагерь – возможностью встретить друзей и единомышленников.
Источник
Лагерь «Марабу» – перелетная птица (2016)
В лагере важно не столько то, что происходит с одним ребенком, сколько групповая динамика. И здесь меня потрясает одна вещь: мы провели уже несколько лагерей, и все они были совершенно разные. В одном и том же месте, с одной и той же программой оказываются разные дети, с разным настроением и желаниями. Поэтому мы всегда говорим родителям и даже прописываем в договоре, что оставляем за собой право менять программу уже после заезда. Если мы видим, что детям нужнее прогулка в лесу, чем лишний урок математики, то мы пойдем гулять в лес.
Источник
Что такое лагерь Марабу
10 - 14 лет - это не только период переходного возраста, но и время, когда ребенку можно привить любовь и интерес к науке. Источник
Математик или гуманитарий? В умном лагере «Марабу» хорошо всем!?
Мало какая страна мира может похвастаться таким количеством отличных детских лагерей, как США. Поэтому, узнав о том, что некоторые американские родители отправляют своих детей в русскоязычный лагерь в Чехии, мы немного удивились и решили узнать о нём подробнее. Источник
Весенний образовательный лагерь «Марабу» в Провансе
Интересные занятия, яркие впечатления и новые друзья из разных стран – вот, что такое каникулы в «Марабу».
Источник
Каникулы мечты: в Европе, но на русском языке! (2017)
Вы можете сказать «Эка невидаль! Да ведь у нас полно русских математических кружков и лагерей, зачем же ехать так далеко?» — и будете совершенно правы: с дополнительным математическим образованием у нас в США действительно все обстоит очень даже неплохо. Но у «Марабу» есть две уникальных особенности. Источник
Летние лагеря по программированию, робототехнике и бизнесу
Мы собрали 12 летних лагерей и школ, в которых дети смогут не только отдохнуть, но и набраться новых знаний и навыков в программировании, робототехнике, бизнесе и создании контента.
Источник
11 творческих, образовательных и спортивных лагерей, в которые можно отправить ребенка на лето
Рассказываем, куда еще не поздно купить путевку, чтобы организовать школьнику веселое и полезное лето.
Источник
Задача лагеря «Марабу» — дать детям не только возможность погрузиться в мир собственных интересов, но и расширить круг этих интересов (важная возможность для многих детей, сильно увлеченных чем-то одним). Кроме того, дети смогут подружиться со сверстниками, близкими им по складу и духу — а мы знаем, как важно подростку попасть в хорошую компанию!
Перед нами не стоит задача навязать ребенку жестко заданный объем знаний или следить за тем, чтобы дети постоянно находились в учебной колее. Наша задача — поощрять и развивать интересы ребенка, используя занимательные уроки, лекции, опыты, демонстрации, игровые сюжеты и так далее. Для того, чтобы всё это стало возможным, мы собираем в Умном лагере «Марабу» взрослых, которые умеют работать с детьми самого разного возраста, вкусов и интересов.
Живые, любознательные дети и внимательные, опытные взрослые — что еще нужно, чтобы ваш ребенок вернулся домой еще умнее?