Сергей
Кузнецов

От аналитического осмысления структуры сказки через анализ возможных путей адаптации к реальному творчеству

- Как изменится гуманитарная программа осеннего Умного Лагеря Марабу по сравнению с летней?

- Она не изменится, она просто будет другой. Летом мы приглашали замечательных преподавателей и ученых, и просили их сделать то, что было интересно им самими: прочитать лекцию на интересную им тему, сделать мастер-класс или семинар. То есть, мы изначально довольно широко задавали рамки. Сейчас, на Желтой Мельнице, мы организуем единую программу, посвященную сказкам: это задано самим местом, необычным и совершенно сказочным.

- Вы будете сочинять сказки?

- Не совсем. Мы начнем с того, что расскажем детям про Владимира Проппа. Это был – великий русский ученый, про которого до сих пор говорят в любом университете, когда речь идет об анализе повествовательной структуры текста или вообще об анализе фольклора. Я бы сказал, что Владимир Пропп наряду с Бахтиным, Романом Якобсоном и, возможно, Шкловским представляет на западе русскую гуманитарную мысль ХХ века.

- А что, собственно, сделал Пропп?

- Он сделал очень простую, интуитивно понятную вещь: взял какое-то количество волшебных сказок и стал изучать их структуру. Выяснилось, что в этих сказках всегда есть сходные элементы: есть герой, есть его антагонист, герой отправляется в путешествие, у него появляются волшебные помощники и магические предметы, и так далее. В каких-то сказках нет отдельных элементов – скажем, есть помощники, но нет предметов. Но Пропп постарался максимально полно описать возможную структуру сказки, чтобы там были перечислены все элементы, которые могут быть – и выяснилось, что это, хотя и длинное, но вполне конечное описание. Как будто существует какая-то протосказка, которая дальше модифицируется за счет того, что те или иные элементы теряются или, напротив, умножаются. Пропп анализировал русские сказки, но оказалось, что аналогичным образом устроены сказки всех народов мира. Дальше мы можем обсуждать, что это значит: действительно ли была какая-то протосказка, или в разных концах мира возникали схожие повествовательные структуры, потому что они связаны с какими-то особенностями психики home sapiens. Мы с детьми немного об этом поговорим, но интересно еще и другое. Своим подходом Пропп показал, что мы можем анализировать повествовательную структуру текста – и сделал это в 1928 году, задолго до того, как появился и сам термин «структурализм» и первые французские работы по структуралистскому анализу мифа. Структуралисты – в частности Клод Леви-Стросс – спорили с Проппом о методике анализа, но это в любом случае был спор с авторитетной, я бы сказал – почти что отцовской фигурой, с человеком, на работы которого они если и не опирались напрямую, то оглядывались с уважением.

- А это не слишком сложно для детей?

- Чего же тут сложного? Что говорят дети, когда им становятся в каком-то возрасте скучны сказки? Они говорят «да они все одинаковые!» - и это значит, что они как раз интуитивно поняли их структуру, больше нет неожиданности в развитии сюжета. Так что основная идея Проппа им всем понятна еще до того, как мы начнем об этом говорить. Но мы расскажем им про структурализм как раз для того, чтобы у нас был пример применения в гуманитарной области идей, близких идеям научного – в смысле естественно-научного – анализа. Не будем забывать, что, помимо сказок, дети ведь занимаются математикой – и нам важно, чтобы они понимали, что гуманитарная и математическая части Умного Лагеря Марабу между собой взаимосвязаны. А во-вторых, хочется, чтобы дети увидели, в чем разница подходов между «все сказки одинаковые» и тем, что сделал Пропп.

- И в чем же разница?

- Ну, это я должен буду пересказать все свое занятие! Если в двух словах, то разница в том, что подход Проппа открывает перед нами новые перспективы. Скажем, мы можем обсуждать, откуда взялась сказка, можем обсуждать, что пропповская структура сказки говорит нам о человеческой психике, о культурной истории человечества... много о чем. А с другой стороны, мы можем использовать ту же самую методику для анализа разных других текстов. Умберто Эко в свое время похожим образом проанализировал романы о Джеймсе Бонде, а мы сегодня можем анализировать Гарри Поттера или мультфильмы о Смешариках... Любые, собственно, произведения, где есть повторяющаяся из раза в раз структура. И дальше мы можем попытаться понять, почему именно эта структура работает...

- И написать свою сказку, как Эко написал «Имя Розы»?

- Теоретически да, но практически написание сказки, как и любое творчество – это занятие, которому лучше предаваться в одиночестве, а не в группе (а у нас, все-таки, будет порядка двадцати детей). Вместо этого мы поиграем в разные нарративные игры – то есть игры, где создается повествование. Часть из них прямо основана на идеях Проппа и мне, интересно отметить, что игры эти опираются на работы Владимира Проппа, русского ученого, но реализованы где-то в Европе, например, в той же Франции. С одной стороны - это такое патриотическое наблюдение, утверждающее, кстати, тесную взаимосвязь России и Европы... А с другой - тут можно задуматься, почему практическая реализация придуманных в России идей часто происходит в других странах.

- И почему?

- Я думаю, на этот вопрос нет однозначного ответа, и я уж точно не готов его давать сейчас или навязывать детям: мне кажется важным научить детей задавать вопросы. Ведь именно в поиске ответов появляются новые ценности, происходят новые культурные события. И эти события не обязаны быть именно ответами, они могут быть побочным результатом поиска ответа... Поэтому лучше вернемся к сказке. Как я сказал, мы не будем сочинять сказок – вместо этого мы сделаем другое. Линор Горалик, детский писатель и постоянный участник наших Умных Лагерей, вместе с детьми обсудит, что делают с народной сказкой, когда хотят ее «осовременить», превратить в фильм или спектакль, заново рассказать в стихах или прозе. Она возьмет какую-то сказку, скажем, «Красную Шапочку» и будет разбирать с детьми разные ее адаптации. А потом они возьмут две других сказки и, разбившись на две группы, придумают, как их инсценировать. Скажем, модифицировать сюжет, переставить акценты с одних персонажей на других и так далее.

- Получится такой «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»?

- Мы не знаем, что получится – потому что это уже творческий процесс, а тут нельзя предсказать. Особенно, когда сначала этим занимается Линор, а потом подключаются люди с Желтой Мельницы, о которых мы уже рассказывали у нас на фейсбуке. Помимо всего прочего, на Мельнице есть что-то вроде домашнего театра – сцена, костюмы, все, что нужно для постановки - и нам любезно разрешили все это использовать. И вот, за несколько дней дети подготовят эти два небольших спектакля, а в последний день покажут их друг другу, и нам всем. Таким образом у нас получится такой сюжет – от аналитического осмысления структуры сказки через анализ возможных путей адаптации к реальному творчеству.

- Звучит очень вдохновляюще!

- А если добавить к этому еще и занятия математикой – то хочется верить, что дети вернутся с каникул не просто с новыми знаниями – а в чем-то изменившимся. Кстати, для нас одним из главных результатов летнего лагеря стали письма нескольких родителей о том, что у детей изменилось отношение к учебе и появилась осознанность. Если честно, примерно для этого мы и работаем – и в гуманитарной, и в математической части нашего Умного Лагеря Марабу.